Россия вынуждена предпринимать не самые полезные для экономического роста меры.

Сегодня рубль отстает от валют других развивающихся рынков. Само по себе ослабление национальной валюты достаточно традиционно для текущего сезона, но сейчас рубль продолжает снижение, начатое десять месяцев назад. Начав активное движение 15 февраля 2013 года, стоимость бивалютной корзины (55 % в USD и 45 % в EUR) выросла почти на 11 %. По мнению экспертов, в текущем квартале корзина валют может продолжить свой рост и прибавить 5–8 %.

Центробанк и правительство России пытаются стимулировать экономический рост методами 1998 года – заморозить тарифы естественных монополий и девальвировать рубль: с мая по январь он ослабел на 15 %. Происходит это на фоне отказа крупного бизнеса от инвестиций в рублях. Быстрыми темпами растет и корпоративный долг – за год он увеличился на 15-20 %. Дальше ситуация так развиваться не может, это становится опасным. Власти задумались: что теперь делать? Нельзя же стимулировать экономику бесконечным ослаблением национальной валюты. В конце концов, это только разгонит инфляцию и ухудшит качество жизни населения.

В последние годы ЦБ снизил свое влияние на формирование курса национальной валюты, он стал вмешиваться в этот процесс лишь в форс-мажорных обстоятельствах. Если правительство не изменит свою политику, ничего хорошего нас не ждет, считает финансовый омбудсмен Павел Медведев. Главная на сегодня проблема – полное недоверие к ней со стороны бизнеса: 59 % собственных средств предприятия держат на депозитах в банках. То есть, они не хотят использовать свои деньги для развития своих же компаний.

Как утверждают аналитики, современная российская экономика – одна из самых несамостоятельных среди крупных экономик мира. Она больше зависит от действий ФРС, чем от политики Банка России. Связано это в первую очередь с тем, что если, например, экономика США является экономикой спроса, то наша – предложения. Если в Америке и Европе, а теперь еще и в Китае спрос будет расти, то лишь в этом случае у нас начнется экономический подъем.

Другое дело, что в значительной степени этот спрос искусственный, он создается за счет эмиссии. Сегодня граждане США тратят на 20-25 % больше, чем получают. Печатный станок по обе стороны Атлантики "дарит" американцам до 3 трлн. долларов дополнительно, и еще 2,5 трлн. евро – европейцам. Часть этих средств приходит и к нам. Это хоть как-то поддерживает наше народное хозяйство на плаву.

Внутренние же факторы для экономического роста в России явно недостаточны. Они еще больше ослабели после того, как в стране перестала существовать дешевая рабочая сила. И есть лишь две возможности исправить положение: или более широко и активно применять малооплачиваемый труд мигрантов, или быстро увеличивать производительность труда. Первый путь не продуктивен, он окончательно закрывает путь к модернизации, а второй в условиях нехватки инвестиций – малореальный.

Уровень жизни поддерживается в России перераспределением доходов от сырьевого сектора по всем слоям населения. Другое дело, что каждому из них достается разная часть. Но уже всем стало ясно, что "пирог" не будет расти, ТЭК больше не стимулирует экономику на развитие, нужна иная модель. Но Россия сильно связана сформировавшимся мировым порядком, который дает ей мало шансов. Ситуация складывается парадоксальная: свои золотовалютные резервы мы держим под 1,5 % в американских казначейских бумагах, а затем занимаем в зарубежных банках наши же деньги под 5 %.

Классики политэкономии считали, что деньги хотя и специфический, но все же товар. И каждый день жизнь лишь подтверждает этот тезис. Но классикам и в голову не могло прийти, до каких астрономических размеров и до какого немыслимого разнообразия способен разрастаться этот сектор. Сегодня оборот мировых валютных рынков, по данным Банка международных расчетов в Базеле, равен 3,3 трлн. долларов в день при мировом ВВП всего лишь в 60 трлн. долларов в год. Это означает лишь одно: обменные валютные операции давно имеют мало общего с задачами обслуживания внешней торговли, учитывая, что ее объем в 50 раз меньше этой суммы.

В конце 70-х годов произошло окончательное превращение валютных рынков в отдельный, действующий по собственным законам, спекулятивный рынок. Его цель и смысл – покупать и продавать деньги, чтобы делать на этих операциях те же самые деньги, только в больших масштабах. Из этого факта можно сделать важные выводы для понимания того, что сегодня творится в мире и в России.

Обычно мы полагаем, что курсообразование всех валют происходит по одинаковым правилам. На самом деле это далеко не так. Перефразируя известную фразу Оруэлла, можно сказать, что все валюты равны, но есть валюты равнее других. Формирование курса денежных единиц с разной степенью интернационализации происходит по-разному. Валюты, обслуживающие преимущественно внутренний оборот (к которым относится и рубль), колеблются по одним законам, тогда как курсообразование резервных валют во многом зависит от других факторов. Этот процесс оказывается более выгодным для их стран эмитентов, чем для стран, имеющих чисто национальные деньги.

Общепризнанные резервные валюты – доллар, евро, фунт, отчасти йена – гораздо более отзывчивы на факторы, ведущие к росту их курса, и более устойчивы к факторам, толкающим их вниз. Это происходит потому, что у этих стран существуют развитые финансовые рынки, инвесторам есть куда вкладывать свои средства. И поскольку эти финансовые рынки большие и сильные, то они, подобно большим кораблям во время шторма, меньше поддаются качке. Валюты же с низкой степенью интернационализации сильно подвержены влиянию внешних стихий.

К сожалению, ситуация складывается таким образом, что правительства государств с развивающимися рынками вынуждены проводить очень сложную денежно-кредитную политику. Развитые страны Евросоюза либо стимулируют экономическую активность, либо поддерживают ценовую стабильность. А вот по поводу валютного курса они беспокоятся гораздо меньше.

Страны с формирующейся рыночной экономикой обречены на выполнение двух задач, которые изначально противоречат друг другу. Они должны обеспечивать развитие народного хозяйства, а для этого процентная ставка рефинансирования должна выполнять эту функцию, то есть снижаться, и одновременно они должны поддерживать обменный курс, для чего также используют ставку рефинансирования – ее в этом случае следует повышать.

В итоге происходит то, что происходит. В развитых странах ставка рефинансирования снижается, а вот в России в и некоторых других государствах – нет. Потому что, если ставка рефинансирования будет снижаться, девальвация национальной денежной единицы продолжится. Но это ведет к еще большему закупориванию инвестиционной активности. Россия и другие схожие с ней страны становятся заложниками валютной стабильности и вынуждены предпринимать меры, мягко говоря, далеко не самые полезные для экономического роста.

Сегодня основой мировой экономики являются транснациональные корпорации (ТНК), на них приходится до 80 % мировой торговли. Они создают большое количество рабочих мест по всему миру. По сути дела ТНК – это экономическое ядро мира. Но Россия, за исключением нескольких сырьевых компаний, в него не входит. И нет никаких признаков того, что в обозримом будущем что-то изменится. В мире идет сворачивание основ национальных государств, на их место приходят транснациональные корпорации.

Россия ощущает угрозу потери суверенитета и пытается найти адекватный ответ, проводя крайне двойственную политику. С одной стороны, она стала членом ВТО и старается больше интегрироваться в мировое хозяйство, с другой – пытается хоть как-то отгородиться от этого наступления, ставя на его пути барьеры. Она создает ТС и и ЕврАзЭС, не пускает Украину в Евросоюз. Но при этом держит свои активы в резервных валютах, в первую очередь, – в долларах, понимая, что если начнется всеобщее падение валют, доллар умрет последним. И мы хоть что-нибудь, да сохраним. По сути дела, это типичное проявление страха перед будущим, в котором Россия пока не нашла своего достойного места.